Усиливающаяся тенденция

Мне всегда было сложно смотреть сериалы, которые меня каким-то образом эмоционально задевали. Поэтому сначала отпали корейские. Потом начались немного проблемы и с китайскими - "Убей мои грехи" мне было буквально физически тяжело смотреть, этот сериал меня выматывал. Теперь выдохлась после 4 серий весьма традиционного аниме с длиннейшим названием "Соседнему королевству продали святую, помолвку которой разорвали из-за того, что она стала слишком совершенной".



"Святые" - это магини, собственно, истребляющие нечисть, корректирующие погоду, создающие лекарства и всё такое. Их мало, буквально одна на королевство. А тут королевству привалило счастье: сразу две, сестры. Только одну не любил никто, а другую любили все. Причем первая была реально идеальной, и работала как вол, но ее так мордовали с детства, что она не научилась даже улыбаться. А вторая была самой радостью и смехом. Поэтому первую прибыльно продали в королевство, где предыдущая святая вдруг умерла. Сестры-то друг друга любили, но любимица публики почему-то не хотела видеть, как мерзко относятся к ее сестре окружающие. Так что пришлось срочно взрослеть, когда старшая вдруг исчезла, и все говорили, что она сама собралась и уехала, хотя это было явной ложью.

@темы: Анимэ

---

"Бесподобная душа воина"

Ну просто прелесть. Для разнообразия, здесь главгерой не такой уж милашка. Да, он тоже лоялен к друзьям и на многое ради них готов, но он не просто храбро отражает агрессию, но и нещадно троллит типажи, которых не переносит - зазнаистых задир и высокомерных гениев. Довольно безжалостен к тем, кто его обидел. Разве что с первым соперником примирился, и то потому, что тот явно извлек урок из случившегося, да и всё-таки из одной с героем семьи. Вкалывать юноша, впрочем, тоже умеет.

Что-то в этом дунхуа есть нетипичное... Тут характеры и мотивации прописаны тщательнее, и все эти бдыщ-бдыщ только в пределах необходимого, и к каждому, к слову, есть свой обоснуй, то есть понимаешь смысл движений. По-моему, так и просится в форму сериала... Визуально всё очень красиво. Ложка дегтя - это продолжительность по 5 минут действия на дорама-тв. Но на ютубе наверняка собрали, просто лень туда идти.

@темы: Анимэ

---

"... предстоит учиться мне в университете" - 1

Жил да был в английском королевстве обычный незаметный священник, который в 1668 году оставил ничем не примечательное завещание в пользу старшего сына, и кое-какие подарки младшим детям. Единственной необычной деталью было имя завещателя - Мекефор Алфери. Вот о человеке, жившем под этим именем, и поговорим, потому что был этот англиканский священник вовсе не Мекефором Алфери, а Никифором Григорьевичем Олферьевым, отправленным в 1602 году, при царе Борисе Годунове, учиться в Англию.



Олферьев был отправлен не один, с ним за море были посланы Софон Михайлович Кожухов, Фёдор Семенович Костомаров, и Давид Казарин. Все они были так называемыми "боярскими детьми", и лет им было 18-20. Олферьев был самым младшим из них. Хочу сразу заметить, что в сети есть и "биография" Никифора Олферьева, и достаточно экзотические описания начала торговых отношений между Англией и Россией при Иване Грозном, но они, мягко говоря, странноватые, и полагаться на них нельзя.

Как известно, в 1551 году в Англии было основана Company of Merchant Adventurers to New Lands, в дальнейшем известная как "Московская Компания". Основана она была географом Себастьяном Каботом (вообще-то он был венецианцем на службе английской короны, и звали его Себастиано Кабото), навигатором Ричардом Ченслором и офицером сэром Хью Уиллоуби как акционерное общество, в которое вложились 240 торговцев. Стоимость одной акции была по тем временам очень солидной, 25 фунтов. Отправились они искать северный морской путь из Англии в Россию, и даже нашли, но это стоило жизни сэру Уиллоуби и экипажам двух кораблей, которые, после страшного шторма у Нордкапа попытались перезимовать на Кольском полуострове, но, судя по всему, слишком плотно законопатили помещения, в которых находились, и были отравлены угарным газом. Их нашли весной, заледеневшими до состояния статуй. А вот Ричарду Ченслору и экипажу Edward Bonaventure повезло - шторм закинул их в Вардё, где зимующие там шотландские моряки снабдили их нужными указаниями.

Ричард Ченслор нашел вход в Белое море, и бросил якорь в устье Двины у села Нёнокса, откуда был приглашен на аудиенцию к царю. Ивану Грозному торговля с Англией тоже была весьма кстати, да и Ченслор смог зажечь в этом непредсказуемом человеке искру любопытства и авантюризма, так что Московская Компания была основана, торговля пошла, и позднее для обеспечения безопасности нового торгового пути была заложена Архангельская крепость, разросшаяся в город. Конечно, англичане не были бы англичанами, если бы не имели как минимум несколько целей, вкладывая в какое-то предприятие. Торговля с Россией была делом хорошим, но если бы удалось через новый торговый путь добраться до Китая, было бы ещё лучше! Себастиан Кабот, ярый фанат Арктики, этой возможностью в свои лучшие годы очень интересовался. К слову сказать, такая возможность (при Иване Грозном ещё) нашлась - через Бухару, но увы, к этому времени торговля Бухары с Китаем уже захирела. Московская Компания вовсю развернулась в 1567 году, получив патент на монополию, но, после бравурного и энергичного начала, как-то не сложилось. Русские купцы злобились на англичан, считая, что те завышают цену на товары и сманивают к себе лучших людей, а англичане были недовольны враждебностью русского купечества и неаккуратностью в оплатах.

Что касается Ченслора, то он отправился домой летом 1556 года, прихватив с собой первого русского посла, дьяка Посольского Приказа Осипа Непею. Увы, но Ченслора Арктика все-таки достала - снова был шторм, и на этот раз Edward Bonaventure затонул со своим капитаном. Посол же спасся, имел аудиенцию у Мэри с Филиппом, и вернулся в Москву, нагруженный славой и подарками. Так вот всё и началось. Через 50 лет в Архангельске, Москве, Вологде и других крупных городах уже выросло и занялось делами поколение русифицированных англичан, для которых русский язык был не менее родным, чем английским, и которые были своими и в российской, и в английской культурах. Одним из них был Джон Мейрик/Меррик, которого в России называли обычно Иван Ульянов. Джон вырос в России, и хотя считается, что у человека не может быть двух родин, Джон Мейрик всю свою долгую жизнь работал на благо и России, и Англии. Практически нет ни одного дипломатического проекта тех лет, в котором он бы не участвовал, причем не только в делах русско-английских, но и держа сторону России в русско-шведских переговорах. И, кстати, мир между Россией и Швецией был вполне в интересах Англии.

Участвовал он и в проекте Бориса Годунова, одно время планировавшего найти своему сыну невесту в английской королевской семье. Королева Элизабет предложила Энн Стэнли, но учитывая, что в 1601 году жениху было 12, а предполагаемой невесте 21, от идеи как-то втихую отказались. Втихую, потому что в той политической ситуации и космополитизм Бориса стал не просто непопулярен, но и опасен для его семьи, и в жены наследнику, Федору Борисовичу, надо было искать православную невесту (и нашли, в Грузии, но до свадьбы ФБ не дожил - убили). На отношения двух стран всё это не отразилось вообще, и именно на этой волне поддержания дружеских отношений Меррик увез в Англию четырех студентов - "боярских детей". Впрочем, за границу отправились в разные страны и ещё человек 18. Совершенно точно во Францию и точно в Любек. Это потому, что царь Борис носился с идеей основания Московского университета, и молодежь послали учиться, чтобы они потом могли учить.

Интересно то, что в те времена торговые компании охотно участвовали в расходах на дипломатические проекты. Естественно, потому что хорошая дипломатия и хорошие отношения гарантировали им определенные бонусы в торговых правах. Правительствам это тоже было выгодно, не приходилось сильно тратиться, разве что на подарки. Ну так вот, о студентах, уехавших во Францию, не известно ничего. Зато пятерка, отправившаяся в ганзейский Любек, сначала проела плешь Посольскому приказу (ну не хотели ребята ехать в учение), потом - ганзейскому послу, на которого пала обязанность как-то принять на борт и потом сгрузить в Любеке этих горлопанов и пьяниц, а потом взвыли бургомистр и советники города Любека, которые неоднократно пытались от слишком хорошо прижившихся там студиозусов избавиться. Не избавились, похоже. Из-за вскоре наступивших в России Смутных Времен никто из отправленных за границу студентов домой не вернулся. Вернулся, к слову, Мейрик, реально привезший план, по которому Россия могла бы избавиться от засевших в Москве поляков при помощи покровительства Англии. Но русские к тому моменту и сами со своей политикой разобрались.

О студентах, отправившихся в Англию, известно, что оплачивать их пребывание там взялся Мейрик. Но на англичан произвел огромное впечатление ещё Осип Непея, так что прибытие ещё четверых московитов произвело фурор. Их потащили на прием к королеве, которая так расчувствовалась, что даже пообещала взять на себя часть расходов на их содержание. Правда, вскоре Мейрик уже спрашивал Роберта Сесиля в письме, есть ли смысл ждать обещанного, или он уж сам разберется. За сложностью ведения регистров в английских университетах того времени совершенно невозможно сказать, в каком именно учились "московиты", и учились ли они в одном университете вместе. Следующая запись об одном из четырех нашлась только в 1609 году, и, как ни странно, в реестрах Английской Ост-Индской компании: Софони, Рус Да-да, это был тот самый Софон Михайлович Кожухов, он же Софони Казука, принявший участие в пятой экспедиции Компании к Молуккским островам в качестве второго штурмана и с контрактом остаться в Бантаме на семь лет в качестве доверенного лица компании.

К тому времени попасть на работу в Компанию было уже совершенно невозможно без рекомендации. Так что да, это снова помог Мейрик, просидевший в России все лихие годы с 1605 по 1609 годы, видевший и убийство молодого царя, и Лжедмитриев, и царя Василия Шуйского, и восстание Ивана Болотникова. И ему очень хотелось защитить своих протеже, которые в этой турбулентной России оказались бы совершенно неуместны со своими Цицероном и латынью. Впрочем, Бантам для европейцев вовсе не был раем земным - его климат англичан буквально выкашивал. Да что там, помимо Софона в Бантам прибыли ещё два молодых парня, но только Софон остался не только жив, но и сделал карьеру. Его повысили, и он уже собирался отчалить основывать новую факторию на Борнео, где как раз нашли алмазные росписи, как в Бантам прибыла восьмая экспедиция, и угадайте с кем на борту? С неким Кассарианом Давидом, с земляком, которого тоже устроил на работу Мейрик.

Но там, где Софон был человеком, рожденным для приключений, отчаянным сорвиголовой, но абсолютно хладнокровным в минуту опасности (а их было, судя по отчетам в Компанию), Казарин хотел спокойной и размеренной жизни, то есть оказался человеком не на своем месте. Или все-таки на своем? Для Компании-то он был сущим сокровищем. Когда остальные европейцы из факторий пьянствовали, развратничали, слабели и мерли как мухи, Казарин работал и писал длинные отчеты в Компанию, из которых совершенно очевидна его глубокая религиозность, причем религиозность протестанта. В конечном итоге и он был переведен на Борнео. Там он собрал экспедицию из местных, и отправился вдоль южного побережья искать новые рынки. И всё шло хорошо, пока ему не показалось, что в одном поселке местный вождь желает его отравить. Казарин трижды отклонял приглашения на обед, и в конце концов сбежал оттуда на рассвете, проделав в одиночку опаснейший путь до Сукудана. Там он собрал команду из шести англичан, и тут же отбыл в Банджармассен, который оказался в его глазах невероятно прекрасен.



Конечно же, алмазы прибавляли блеска пейзажу, но было там много чего не менее драгоценного - и камни-безоары, считавшиеся по всей Европе универсальным противоядием, и, разумеется, пряности. А пряности были в руках голландцев, по большей части. Вообще-то англичане и голландцы обычно ограничивались почти дружескими потасовками по пьянке, по-настоящему кровно враждуя лишь с "папистами" - с португальцами и испанцами. Но все изменилось в 1617 году, когда речь уже шла о добровольном переходе Молуккских островов по протекторат Англии, и между английской и голландской флотилиями разгорелся настоящий морской бой, в котором от прямого попадания ядра погиб Софон Кожухов, который к тому моменту был в регионе известен, знаменит и любим, представьте. А англичан, укрепившихся на острове Пуло Ран, явились на следующий год вызволять два английских фрегата, Solomon и Attendance, которыми командовал наш миролюбивый соотечественник, Казарин.

Увы, жизнь - это не сказка со счастливым концом. Фрегаты были потрепаны штормом так, что еле держались на воде, так что когда начался шторм с лившем, а за ним появились голландцы, Казарин решил просто спасти своих людей и сдаться. И сумел своими теологическими спорами с комендантом тюрьмы сохранить жизни тем, кто смог выжить условия тяжелого содержания, до мира. Выжившие вернулись домой, но Казарин полностью отсутствует в дальнейших рекордах. Возможно, он вернулся туда, где ему было хорошо, в один из домиков на сваях. Именно его содержали в плену почетном, так что явных причин для смерти нет, но - кто знает?

Такие вот университеты вышли у этих двоих...

@темы: судьба играет с человеком

---

Оливер Кромвель-16

На оси между Лондоном и Ньюкаслом Кромвель находился практически на середине пути. У него уже была своя территория ответственности, и он уже раздавил попытки роялистов получить преимущество в Кроуленде, Лоустофте и Линне, но совсем рядом роялисты Ньюарка контролировали Линкольншир, и в Йоркшире войскам парламента приходилось туго. Логика требовала взять Ньюарк, установить контроль над Линкольнширом, и уже потом разбираться с Йоркширом, и именно такой приказ был отдан Кромвелю Эссексом, но для такой массивной операции Кромвелю пришлось бы объединить силы с другими командирами парламентаристов, а это было сложнее, чем можно предположить. Сэр Джон Гелл, ужас гражданского населения Дербишира, был к такому союзу вполне готов, но вот Хотэм в Линкольншире имел подозрительно дружелюбные отношения с королевой, а в Лестершире лорд Грей из Гроуби был намного больше озабочен защитой семейного имущества, чем стратегиями и тактиками большой войны.



Тем не менее Кромвелю удалось одержать победу, которой он и сам не ожидал, будучи крайне недоволен и лошадьми, и людьми, которые были у него на тот момент под рукой. Дело было у Грантема, где у него 13 мая было рандеву с союзниками, которые никогда там не появились, зато появились роялисты из Ньюарка. Каким-то образом 12 эскадронам Кромвеля удалось разбить вдвое превосходящего их противника. Возможно потому, что своего командира они боялись намного больше, чем роялистов. Это была первая сольная победа Кромвеля в его военной карьере. Впрочем, эта победа выглядела довольно слабым утешением Кромвелю, когда тот сидел в Ноттингеме с Геллом, Греем и Хотэмом, которые решительно не желали объединять силы из страха перед Уильямом Кавендишем, герцогом Ньюкасла (тогда он был ещё маркизом). Сэр Уильям, будучи известен как заядлый гуманитарий, оказался на диво одаренным и хорошо организованным командиром, который, в итоге, держал на своей территории в Божьем страхе армии парламентаристов. Хотэм, впрочем, довольно скоро в тиши ночной вообще убрался из Ноттингема к отцу, вместе с которым примкнул к роялистам. Так что 30 июня 1643 года Ферфакс (который Фердинандо) был разбит Ньюкаслом при Адуолтон-Муре, и весь Йоркшир, кроме его юго-восточного угла, стал территорией роялистов.

Кромвель злобно грыз ногти, потому что ему была кристально ясна правильная стратегия, да и в своих силах он был совершенно уверен. Только вот Эссекс не торопился признавать его превосходные качества, и послал командующим Джона Мелдрума, который первым делом прохлопал прибытие королевы с оружием в Оксфорд. Нет, Мелдрум был опытным военным, имеющим опыт в шведских войнах, но то ли действительно просто угодил в ряды парламентариев поневоле, то ли был не в курсе местных особенностей, то ли его просто не проинформировали о грядущем. Что ж, всё это обеспечило ее величеству самые блистательные моменты ее жизни - весь рейд королевы до Оксфорда заслуживает, право, собственного летописца.

В любом случае, теперь Ньюкасл имел значительное преимущество перед всеми, но почему-то не спешил им пользоваться. В результате лорд Уиллоуби взял Гейнсборо, а его, в свою очередь, осадил Чарльз Кавендиш. Кромвель кинулся Уиллоуби выручать, и Кавендиш, зная, что кто-то да явится, занял чрезвычайно выгодную позицию, так, чтобы враг был вынужден подниматься вверх по очень неровной поверхности, и потом увидеть выстроенные в боевой готовности силы Кавендиша. На беду ему выручать Уиллоуби явились кавалеристы Кромвеля, которые вовсе не стали как-то группироваться и перестраиваться, а кинулись в атаку немедленно - именно в том беспорядке, в котором достигли вершины. Причем Кромвель, помня урок, преподанный парламентаристам принцем Рупертом при Эджхилле, не пустил всех своих всадников преследовать отступающих роялистов - и правильно сделал. Кавендиш действительно оставил засаду, и теперь эта засада была уничтожена резервом Кромвеля.

После победы, кавалеристы Кромвеля и пехота сделали небольшой привал, и отправились отступать, зная, что большего они сделать не могут. К своему удивлению, они наткнулись на основные силы армии Ньюкасла, и тут произошло кое-что интересное. Пехота-то бросилась бежать со всех ног, и, очевидно, правильно сделала. Но вот кавалеристы Кромвеля остались, отступая очень медленно и прикрывая бегство пехоты. И всё это в один день! Правда, вскоре Ньюкасл все равно взял Гейнсборо, Уиллоуби оставил Линкольн, а сам Кромвель - Стамфорд. В Лондоне их, разумеется, раскритиковали, на что Кромвель ответил зло и образно: "Если бы несделанным осталось хоть что-то из того, мы сделали, армия Ньюкасла уже маршировала бы по вашим кишкам".

До лондонских политиков что-то дошло, и они разорились на финансирование целых 10 000 инфантерии под командованием графа Манчестера. Кромвель, один из четырех полковников-кавалеристов, был назначен вторым по старшинству. В октябре он окажется близок к смерти в битве под замком Болингброк, но ему повезло, и даже дважды - его не убили ни кавалерист-роялист, застреливший под ним коня, ни роялист-пехотинец, сбивший его с ног, когда он кое-как поднялся с земли.

К концу 1643 года король по-прежнему доминировали в трех четвертях своего королевства, но волна моря удачи уже стала потихоньку разворачиваться против него - и снова исключительно по его вине. Вместо того, чтобы поддерживать Ньюкасла, свой главнейший ресурс посреди вражеской территории, он его прессовал требованиями идти на Лондон и дать ему Лондон. Но Ньюкасл не мог идти на Лондон, потому что его армия наотрез отказалась это делать, пока не будет взят Халл (Гулль). Ньюкасл, похоже, устал кому-то что-то доказывать, и послушно сидел под Халлом, хотя взять его практически не представлялось возможным. Ньюкасл даже не среагировал, когда Кромвель, Ферфакс и Уиллоуби объединились в армию в 3000 всадников и вернули себе Гейнсборо, Линкольн и Стамфорд - он перестал проявлять инициативу. И это стало началом конца для короля. И началом реального взлета Кромвеля, который стал наиболее успешным командиром сезона.

Кромвель, к его удовольствию, стал губернатором Или - и дал прочувствовать почтенным прелатам из кафедрала Или, что такое быть в его власти. А 21 января 1644 года он стал генерал-лейтенантом. Через месяц он стал членом Военного комитета Двух Королевств. Единственный из всех генералов парламента, он имел на своем счету исключительно победы. Поражений избежал кроме него, пожалуй, только Эссекс, но все знали, почему - потому что он избегал сложных ситуаций. Надо сказать, что с самого начала своей военной карьеры Кромвель сделал своей фишкой свойственную ему манеру общаться с окружающими, друзьями или врагами. Он говорил прямо, грубо, обидно, но метко. Он не допускал никакой оппозиции своему мнению, никого не уважал и не знал снисходительности. Причем, именно на тот момент - не из чувства высокомерия или величия. Он просто ясно видел Путь, и отметал с него всё, что мешало продвижению вперед. Эта незамутненность притягивала, а жесткость давала понять, что в дела Кромвеля лучше не вмешиваться - он уничтожил уже карьеры Грея и Уиллоуби, причем последнему пришлось уйти в отставку. Разумеется, у него была масса тайных врагов повсюду - одним было поперек горла его презрение к формальностям, других коробил его авторитаризм, не позволяющий даже вышестоящим вмешиваться в его планы, третьих ужасало понимание, что Ковенант ему ничуть не милее, чем папская месса.

Короче говоря, Кромвель неожиданно стал гением момента, сопоставимым только с гениальностью принца Руперта и, в недалеком будущем, с гениальностью Джеймса Грэма, маркиза Монтроза. Потому что гений - это не тот, кто знает всё и лучше всех. Гений - это человек, способный увидеть цель, понять ее, и идти к ней, повергая препятствия. Судьба не играет с гениями, они сами формируют свою судьбу, формируя этим и судьбы окружающих их людей, и, соответственно, ход событий.

@темы: Oliver Cromwell

---

Папа Джоанна - быль или вымысел?

"Европа настолько изменилась в последнее время, так что если вместо Папы изберут Маму, не удивлюсь..." - прочла я недавно шутку. Какое совпадение - "History Extra" одарила меня знанием, что "Мама" уже была. Возможно. Во всяком случае, ее существование одно время было совершенно официально признанно.



Иллюстрация из De mulieribus claris (около 1500 г)

Наверное всех позабавил эпизод в "Борджиа", из которого мы узнали пикантную деталь утверждения избранного Папы в должности - обследование его приватной части тела на предмет наличия мужских причиндалов. Неужто когда-то на Святейшем престоле оказалась женщина?! Согласно Мартину Опавскому, архиепископу Гнезненскому и летописцу, жившему в XIII веке, так оно и было.

Была такая Joan Anglicus of Mainz, которая в юном возрасте увязалась за своим возлюбленным в университет, переодевшись мужчиной. Дело было в 850 году, и это было время, когда университетское образование предоставлялось только лицам духовным. Поучившись в Англии, пара отправилась учиться в Афинах философии. Когда возлюбленный Джоанны умер, она отправилась в Рим, и стала уверенно продвигаться по духовной карьере, потому что была умна, благочестива, и очень образованна. Начав с должности чтеца Святого писания, она дослужилась до кардинала, и в 855 году была единодушна выбрана Папой, взойдя на Святейший престол под именем Иоанна VIII, то есть время этого избрания как раз падает, как говорят, на время волнений в связи с выбором анти-папы Анастасия III ("Библиотекаря") из церкви.

Что ж, этого Анастасия называли самым образованным священнослужителем Рима, и так оно и было. При папе Николае I он не только был настоятелем в базилике Санта-Мария-ин-Трастевере и переводчиком текстов с греческого и латыни, не только был занят папой в различных миссиях, но и был автором корреспонденции Николая I. Соответственно, следующий папа, Адриан II, Назначил Анастасия библиотекарем Римской церкви при Латеранском дворце. Исключительно важный пост, который говорит нам, что Анастасий Библиотекарь никак не мог быть анти-папой Анастасием. Или?.. Мог ли Адриан II (занимал пост в 867–872 годах) назначить на такой пост недавнего анти-папу? Вообще-то мог, потому что Анастасий был послан в 869 году Людовиком II из Каролингов, королем Италии, Прованса и Императором Запада, договариваться о браке между дочерью Людовика, Эрменгардой, и Константином, старшим сыном Василия I Македонянина. И заодно выступить на подзатянувшемся Четвертом Константинопольском Соборе, защищая точку зрения папы так, что это произвело на собравшихся огромное впечатление. То есть, и Папа, и Анастасий, и Людовик II были объединены общими интересами весьма сердечно. А ведь в 855 именно Людовик стоял за избранием анти-папы.

Впрочем, часть историков столь же страстно настаивает, что Анастасий "Библиотекарь" в этой истории чист как белый лебедь, а анти-папой выбирали известного негодника, священника церкви Святого Маркела, который выступал против анти-имперской политики папы Льва IV, за что 848 г он был изгнан из Рима, на соборе 850 г заочно отлучен от церкви, а на следующем соборе 853 г проклят и низложен, поскольку на предыдущий собор не явился. Этот же Анастасий угодил в неприятности, когда его брат похитил и убил жену и дочь папы Адриана. Да, Адриан был женат, ведь требование безбрачия для священников было введено только в 1139 году. Причем, хотя он и был не первым и не последним семейным папой, он был женат на момент своего избрания, и его супруга проживала с ним в Латеранском дворце, нося титул papavina. Их законная дочь вышла в 868 году замуж за Элевтерия, брата отлученного Анастасия, но тот вскоре был уличен женой и тёщей в двоеженстве - он скрыл наличие жены, чтобы стать папским зятем. Из мести Элевтерий похитил обеих женщин и убил их.

Это вбоквелл я привела для того, чтобы было понятно, до какой степени неточны и размыты границы идентификации личностей того времени, и насколько невозможно доверять летописям тех лет. Кем бы из Анастасиев ни был анти-папа, и были ли два разных Анастасия или один, считается, что официально избранным духовенством и народом папой в 855 году был Бенедикт III. Но не всё так просто... Вообще-то, духовенство и народ выбрали после Льва IV папой Адриана. Но, видимо, ситуация на тот момент была настолько накалена из-за конфликта между имперской и "латеранской" партиями, что тот отказался. Тогда выдвинули Бенедикта, о котором до того момента известно мало, и тот согласился. О результатах выборов полагалось сообщить императору, и к нему отправились легаты, которых перехватил епископ Орте Арсений, дядюшка Анастасия. Арсений убедил их встать на сторону аристократов и Анастасия, и Бенедикт оказался в заключении, а Анастасий занял место в Латеранском дворце (там сейчас Исторический музей Ватикана). Только вот Анастасий никак не мог занять место в Латеранском дворце, если он был ещё в 848 году изгнан из Рима.

Таким образом, в 855 году Бенедикт сидел где-то в заключении, а Анастасий скорее всего находился вблизи от своего благодетеля Людовика II, что позволяет нам вернуться к версии о папе Джоанне, то есть Иоанне, которого вполне могли избрать на "свято место", чтобы то не было "пусто". История о том, что Джоанна публично родила ребенка во время процессии Тела Христова между базиликой Святого Иоанна Латеранского и собором Святого Петра, довольно известна. Как и то, что инцидент произошел, когда она находилась в узком переулке и ей пришлось пересесть из повозки на лошадь, и который потом никогда больше не использовали для официальных процессий. Этот переулок обозначался как PPPPPP, то есть " Petre, Pater Patrum, Papisse Prodito Partum" («Петр, Отец отцов, открой рождение женщины-папы»). Джоанна могла быть женщиной умной и ученой, но, живя всю свою взрослую жизнь среди мужчин в роли мужчины, не смогла в одиночку справиться со своим положением, чтобы хотя бы не разродиться в самый неподходящий момент на виду у всего народа.



О ней писали как минимум три летописца. Жан де Майи в XIII веке писал, что несчастную тут же привязали к хвосту лошади, потащили по улице и забили камнями (что, конечно, полная чушь, потому что женщина или нет, а она была помазана папой, да и не смотрели тогда на дела, связанные с полом, с ужасом и отвращением, хотя де Майи помещает папу Джоанну в 1099 год, и у него она была на должности семь лет). Готфрид Буссерский переносит Джоанну на три века от обозначенного де Майи, помещая в 784 год.

И только Мартин Опавский, опять же из XIII века, папский капеллан и исповедник, долго проживший при папском дворе, помещает события в конкретный период "после Льва IV", и называет имя Johannes Anglicus, natione Moguntinus, то есть Иоанн Англичанин из Майнца. Мартин Опавский пишет также, что после афронта с родами Джоанну отвезли во дворец, низложили, и остаток жизни (довольно долгой) она провела в покаянии. К моменту смерти ее сын уже был епископом Остии, так что похоронил мать в своей кафедральной церкви. Впрочем, есть версии хроник того же автора, в которых Джоанна умирает немедленно после родов.

Каждый может судить сам, правда или миф нам рассказан о женщине-папе, и почему он всплыл именно в XIII веке. Но впоследствии имя Джоанны/Иоанны действительно было вписано в примечания Книги понтификов Vitæ Pontificum Platinæ historici liber de vita Christi ac omnium pontificum qui hactenus ducenti fuere et XX в 1479 году:
Папа Иоанна VIII: Иоанна, англичанка по происхождению, родилась в Менце (Майнце) и, как говорят, достигла папства с помощью злого искусства; переодевшись мужчиной, будучи женщиной, она в юности отправилась со своим любовником, ученым человеком, в Афины и достигла таких успехов в учебе под руководством тамошних профессоров, что, приехав в Рим, она встретила немногих, кто мог сравниться с ней, не говоря уже о том, чтобы превзойти ее, даже в знании Священного Писания; и своими учеными и искуссными речами и диспутами она приобрела такое большое уважение и авторитет, что после смерти папы Льва IV (как говорит Мартин) по общему согласию она была избрана папой. Когда она шла в Латеранскую церковь между Колизейским театром (так названным по Колоссу Нерона) и базиликой Св. Климента, ее постигли роды, и она умерла на этом месте, просидев на Святейшем Престоле два года, один месяц и четыре дня, и была похоронена без всякой помпы. Эта история вульгарно рассказана, и очень неопределенными и малоизвестными авторами, и поэтому я рассказал ее скупо и кратко, чтобы не показаться упрямым и настойчивым, если бы я признал то, о чем так часто говорят. Лучше бы я ошибался с остальным миром, хотя несомненно, что то, что я рассказал, может показаться не совсем невероятным. И в конце XV века ее бюст, изготовленный с прочими для кафедрального собора Сиены, был помещен между Львом IV и Бенедиктом III.

Если невозможно сказать о том, откуда растут ноги у начала истории о женщине-папе, можно точно назвать время, когда ей был положен конец: в 1601 году, папой Клементом VIII, который просто-напросто объявил, что ничего такого не было. Все изображения Джоанны в папской тиаре были уничтожены или переделаны. Впрочем, это не принесло покоя в пылающие души протестантов, которые использовали эту историю весьма активно, и даже объявили беднягу Вавилонской Блудницей. Опять же книги с зубодробительными названиями типа творения Александра Кука A Present for a Papist: Or the Life and Death of Pope Joan, Plainly Proving Out of the Printed Copies, and Manscriptes of Popish Writers and Others, That a Woman called Joan, Was Really Pope of Rome, and Was There Deliver'd of a Bastard Son in the Open Street as She Went in Solemn Procession продавались преотлично.

Вообще, утверждений, что "этого не могло случиться, потому что не могло случиться никогда" имеется такое количество, что это заставляет заподозрить противоположное

@темы: Дамский вопрос

---

Летний контроль пигментации

melon-panda.livejournal.com/906762.html

Тут человек разбирает разные средства. Блог вообще интересный и прекрасный, даже если не покупать именно то, что автор советует - по причине цены или особенностей кожи. Мне очень понравился ее недавний пост про важность очищения кожи. Вернее, о том, что ее не очищает. Да и вообще там кладезь полезного, если покопаться. Всегда можно получить идеи, что искать поближе, если нужно.

@темы: красота - страшная сила

---

Прогресс-то какой!

Впервые в жизни перешла на новый комп без психа и чертыханий. Всё было в облачке, всё перенеслось в новый ящик.

Старый Леново уже, увы, вообще не тянул, он с 2015 года пахал без продыху. Посмотрим, сколько с новым Квантумом проживем. Цены, конечно... С ними примирят только 10 лет совместного труда И это при том, что юноша в магазине, где мы обычно техникой закупались, как-то кисло отнесся к идее компа "для домашнего пользования", типа "такое приличные люди уже не носят", и очень хотел продать геймерский. Ну, пошла в соседний "Power" и там меня поняли. Дело в том, что меня изначально научили никогда не покупать того, что не нужно. Мне паренек из первого магазина о памяти говорил, например. Ну какая нынче память, если всё в облаке, а копии на внешних носителях... Да, лаптоп у меня в рабочем состоянии, но ведь он только чуть моложе Леново, и тоже хиленький. И маленький. Хорош для поездок, но не кино смотреть.

Супруг так впечатлился вчерашним отключением всего Перинейского п-острова от энергоснабжения, что подорвался покупать радио, которое работает на батарейках. Лампы у нас есть, свечи-фонарики тоже. Честно говоря, я предполагала, что для таких случаев колоссального обвала с электроэнергией должна быть какая-то запасная линия, чтобы поддержать главные инфраструктуры, но вот и выяснилось что нет, такой системы не существует. Тут оценишь рекомендации иметь энное количество кэша дома и стратегические запасы суток на трое. Обратная сторона прогресса, так сказать. Ну как можно всё дигитализировать без альтернатив, если одна неполадка может мгновенно тотально парализовать несколько стран?

@темы: житие мое

---

Боже, 3 часа смотреть усяшное дунхуа и чувствовать полное умиротворение Здравствуй, деградация? Ведь отказываться от этого приятного времяпровождения я не собираюсь. По какой-то причине именно так полностью отрываешься от будней обычной жизни. Так вот откуда ноги растут у "режется в танчики":-D

@темы: Анимэ

---

Красота же...

... но дорогая красота.



Вот это вот, например, по обе стороны полтинника евро, зависит от покрытия

А вот это - уже 127 евро:



Да что там, у них и мусорницы есть за 372 евро. Красивые и дорогие. Есть стулья (даже керамические!), вазы, статуэтки, и клетка для кошки за 1200 евро... Но там не то что клетка, а отдельная квартира, можно сказать.



Магазин BAI JIAN Store inbusiness.aliexpress.com/web/store?spm=oneshop...

@темы: "красотища"

---

Умора

Нетленка Сафронова:

Источник вдохновения?

@темы: просто бредь

---

Недоумеваю...

Вот какой подвыверт скрыт в китайском восприятии киношного искусства?

Смотрела, например, второй сезон The Demon Hunter (который дунхуа). Всё шло очень-очень бодро, хотя я по-прежнему решительно не вижу смысла в том, что культиваторы истребляют друг друга чисто из желания продемонстрировать свою круть. Видимо, понятия ценности человеческого ресурса в Китае просто нет. Но ладно. В общем, наш герой идет себе вперед и ввысь своим странноватым путем, оставаясь славным и добрым парнем, система ожидаемо гнилая, соперники ожидаемо подлые. И вдруг после 15 серии идет пять такого отвратительного кровавого месива, что я онемела, хотя вроде уже ко всему привыкла. Да, там надо было показать глубины мерзости наместника города, но было бы совершенно достаточно обойтись превращением культиваторов в чудовищ - в конце концов, герой большинство из них спас. Зачем нужно было оттоптаться на прекрасном садовнике? Зачем надо было вовлекать в действие детей и этого бедного пони? Там момент их ужина заставил меня реально остолбенеть от возмущения. Где цензура-то, когда надо обуздать полеты нездоровых фантазий? Где протесты зрителей?

@темы: Анимэ

---

Вчера

Были в музее стекла. Он не в Хельсинки, а в маленьком городишке Риихимяки, где когда-то стеклодувный завод и был.



Красивое и интересное, бесспорно. Но три этажа, заполненных витринами со стеклом разных назначений и эпох, причем собранных зачастую по цвету, а не по какой-то логике - это такая атака на чувства восприятия, что мы за час одурели так, словно ползали по этому музею весь день. Вывалились, упасли на лавочку, и решили, что в охотоведческий музей напротив приедем в другой день, отдельно.



Елизаветинских времен бокалы

По иронии судьбы, к этим музеям мы были ближе, когда жили за городом, но тогда на музеи времени не было. Теперь, к счастью, мы живем возле прямой скоростной трассы, ведущий в нужный конец Риихимяки, так что по времени не факт что дольше добираться.



Никогда не догадаетесь, кого изображает эта скульптурная группа

На обратном пути заехали к бывшему соседу нашему, заодно увидели и наш бывший дом. Дом не узнать, конечно. Они огородили все свои полгектара, внутри эти изгородь поделена на несколько выгородок. Въезд по двор перекрывают здоровенные сплошные ворота, с предупреждающими знаками, из которых только знак радиоактивной опасности отсутствует. Это всё потому, что у них уже 4 собаки, а также куры, утки и перепелки. Поэтому камеры по периметру. О собаках и камерах действительно надо предупреждать знаками, и собаки не могут бегать без привязи, если участок не огорожен. Но в целом дом выглядел совсем чужим, ничего общего с тем, в котором жили мы.

Сосед внезапно выглядит старичком, хотя старше моего супруга всего на полтора года. Мы были уверены, что у него после смерти жены заведется довольно быстро новая хозяйка, но нет. И хорошо, что сестра покойной с мужем за ним присматривают. Такое впечатление, что когнитивные способности у него ослабели. В гостях у соседа, помимо родичей по жене, была очаровательная американская мини-овчарка (которая пестренькая черно-белая со светлыми глазами). Резвая, подвижная - прелесть

@темы: житие мое

---

Молл, Марокко, и все-все-все

Мэри Фрит, дочь башмачника с лондонского Барбикана, росла сорванцом. Не было такой проделки местных мальчишек, в которой она бы не участвовала, и не было такой драки на кулаках или дубинках, где Мэри не присутствовала бы или в качестве зрителя, или как участница. Впрочем, поскольку она, высокая, сильная и одетая как все мальчишки, никак на снисхождении к своему полу не настаивала, колотили ее так же душевно, как колотила других она.

Семья Мэри была отнюдь не бедной и весьма приличной. Так что да, дочку пытались приохотить к образу жизни девочки из приличной семьи ремесленника. Судя по всему, именно наука ей шла хорошо, потому что в будущем Мэри Фрит довольно часто применяла в своих проделках и интеллект, и воображение. Но вот стоило усадить ее за шитье, как нитка начинала путаться, ткань комкаться, потом всё это отбрасывалось в сторону и девочка возвращалась в привычную компанию, на улицу. Ее дядюшка по отцовской линии и вовсе был пастором. Он-то и придумал план, как и племянницу направить на путь истинный, и семью брата выручить от присутствия под их крышей такой неуправляемой племянницы.



При всех своих крутых замашках, Мэри была очень чувствительна к своей внешности, которой была довольна, о окружала себя большим количеством зеркал, любуясь своим изображением

Под каким-то предлогом ее заманили на отчаливающий корабль, держащий путь в Новую Англию, где в местных квакерских общинах не забалуешь. Но Мэри, которую тогда уже звали просто Молл, спрыгнула с корабля, доплыла до берега и была такова. Излишне говорить, что с дядюшкой она после этого никогда не разговаривала, и никогда не хотела его видеть. И показательно неуклюже стащила у какого-то зеваки 2 шиллинга и 11 пенсов, дав себя после этого арестовать. Так она добилась того, что ее семейство махнуло на нее рукой, и что ее имя и повадки стали известны промышляющим щипачеством.

Вообще-то Молл была не просто неглупа, она обладала и многими талантами. Да, небольшими и неглубокими, но вполне достаточными, чтобы прокормить себя как минимум продажей мастифов, которых она разводила, и которые жили у нее просто по-королевски - у каждого была своя застеленная кровать с одеялом, где они послушно спали. Себе же в постоянные спутники для своих опасных прогулок по Лондону она выбрала самого грозного воспитанника, мастифа по имени Вайлдбрат. То есть резать кошельки ее отнюдь не нужда заставила, но понять этот странный выбор стиля жизни, тем не менее, возможно.

Молл родилась где-то около 1585 года, когда одобряемый обществом жизненный выбор женщины ограничивался или замужеством и семейной жизнью, или работой прислугой. К замужеству сердце Молл не лежало - по ее признанию, она была абсолютно асексуальна, и предпочла оставаться девицей. Монастырская жизнь, разумеется, не рассматривалась, и не только потому, что в Англии монастырей больше не было. Молл хотела жизни яркой и интересной, не ограниченной какими-то рамками. И она сделала себя настоящим явлением в лондонском полусвете. Как потом выяснится, она хорошо понимала людей, и понимала, чего им не хватает.

В самом опасном месте Лондона, в лабиринтах колоннады собора св. Павла, сыздавна собирались самые яркие представители городского преступного мира. Не было ни одного вида мошенничества, которое там не практиковалось бы, причем некоторые приемы (с "уроненными" деньгами или фальшивой монетой/банкнотой, данной якобы покупателем за покупку или при размене) благополучно дожили и до наших дней. Лучшие щипачи столицы ловко срезали кошельки у очумевших от шума и толкотни провинциалов. Неосторожных разными способами заманивали в темные закутки и беззастенчиво грабили, причем удар дубинкой по голове или ножом под ребро мог быть и фатальными. Здесь можно было нанять убийцу или договориться о сбыте краденного. Здесь продавали и покупали информацию.



Молл сумела устраивать из своих появлений у собора праздник для всех присутствующих, настоящее карнавальное шествие. В мужскую одежду она обряжалась сначала по привычке, потому, что в ней было сподручнее драться и бегать, а потом - потому, что в ней она гарантированно привлекала внимание. Не всегда доброжелательное, но, как она говаривала, "я себе нравлюсь, а если кто мною недоволен, мне всё равно". К тому же, мужской наряд давал понять и своим, и чужим, что своенравная и развязная девица, весьма несдержанная на язык, не была проституткой. В общем, Молл гордо шествовала в своем наряде, с трубкой в руке (ей действительно нравилось курить трубку), с гигантским мастифом рядом и свитой воров, грабителей и просто бездельников позади. Смеяться она любила по любому поводу, хотя вообще-то была намного более опасной персоной, чем выглядела. Тем не менее, когда однажды какой-то "шутник" подсыпал ей в табак немного пороха, она хохотала от результата вспышки не меньше, чем окружающие. "О времена, о нравы".



Разумеется, имидж имиджем, а появление такой компанией давало Молл возможность подрезать кошельки у отвлеченных зрелищем зевак. Где-то в это же время она занялась и гаданием. Поскольку человеком она была наблюдательным и видела больше чем обычный человек, всю жизнь вращающийся в определенной профессиональной, сословной и социальной нише, ее советы и "озарения" довольно часто были весьма дельными. Ну а для Молл все эти люди представляли собой ту базу, из нужд которой она черпала инспирацию для своих выходок.

Где-то около конца 1610 - начала 1611 года в жизни Мэри произошел, наконец, настоящий прорыв, превратив ее из "странной штучки" в настоящую лондонскую знаменитость. Другое дело, что рассказывают этот случай немного по-разному, хотя факт за трактовками не подлежит сомнению: Молл выиграла спор, согласно которому она должна была проскакать на лошади в брюках и камзоле от Чаринг-Кросс до Шордитч. Надо сказать, что в то время женщинам было не просто не рекомендовано, а прямо запрещено законом носить мужскую одежду, так что риск, заключавшийся в споре, был очевиден. И поскольку у Мэри/Молл были свои недоброжелатели, они постарались собрать толпу, которая попыталась стащить ее с лошади - безуспешно. Что касается Молл, она сделала и из этого довольно опасного мероприятия шоу: не просто проскакала, но проскакала, дуя в горн и под развевающимся вымпелом, чтобы ее уж точно заметили все.



Расходятся в деталях. Если верить посмертной биографии Молл, спор у нее был с Уильямом Бэнксом, и скакала она на его знаменитой белой лошади по кличке Марокко. Надо сказать, что в наше время википедия знает только эту лошадь, а имя Бэнкса, дрессировщика и постановщика трюков, сохранилось в истории исключительно благодаря ей. Лошадь действительно была исключительной - ни одна другая не поднималась на башню старого собора св. Павла, чтобы выполнить на ее площадке небольшое акробатическое представление, и не спускалась с нее, а это 100 м и 1000 ступеней, все-таки. На этом таланты Марокко не заканчивались. Как и прочие лошади, он узнавал людей, но Бэнкс научил его приводить их из зала на сцену, то есть распознавать по именам. Марокко умел танцевать на двух ногах так же хорошо, как и на четырех, притворяться мертвым, находить спрятанные в одежде кошельки и считать в них деньги. Умел он и мочиться по команде, но этот номер зрителям не понравился. Зато зрителям понравился "тест на девственность", когда на сцену вызывались и честные девицы, и местные проститутки, и Марокко выбирал из этой группы девиц.

Эпатажная скачка была нужна Бэнксу не меньше, чем Молл. Если девушка хотела стать знаменитой, Бэнкс хотел оставаться знаменитым - конкуренция в сфере шоу с умными животными росла, хотя до уровня Марокко никто не поднялся. Но толпа любила новизну, а Бэнкс и Марокко старели. Пора было искать себе на старости лет покровителя побогаче и место понадежнее городских площадей. Правда, именно результатом скачки скандал, потому что местный священник просто не мог не наказать Молл, и поставил ее, одетую в белую "покаянную" рубаху, простоять у собора в колодках три часа. Вообще, поза очень неудобная, и три часа - серьезное испытания для позвоночника. Выглядит это приблизительно так:



Один из экскурсантов по тюрьме Оксфордского замка любезно вызвался продемонстрировать, как именно стоит живой человек в таких колодках

Молл громко, красочно и со вкусом каялась и рыдала, хотя эффект был несколько смазан тем, что кающаяся грешница была в стельку пьяна, высосав три кувшина канарского перед перформансом. Бэнкс же отправился от греха вместе с Марокко в гастроли по Европе, где привычно угодил в новые неприятности - его и Марокко снова объявили слугами дьявола, и ему снова пришлось доказывать, что интеллект Марокко - это интеллект дрессированного животного, подчиняющегося незаметным жестам дрессировщика.



Уж не знаю как в это вписывается случай в Орлеане, когда Марокко преклонил колени перед епископом и "поцеловал" крест в знак доказательства отсутствия своей связи с дьяволом. Те, кто считает, что Молл скакала не на Марокко, говорят, что Бэнкс уже был на гастролях в тот период, но на самом деле очень трудно выстроить какой-то правдивый график его передвижений. Марокко был знаменит, его имя стало именем нацательным, и многих дрессированных лошадей называли "марокко", если они делали на сцене что-то удивительное. Поэтому в рассказах масть Марокко то белая, то серая, а то и вовсе гнедая.

В любом случае, когда Бэнкс вернулся, он стал дрессировать лошадей лондонских аристократов, а что касается Молл, то в 1610 году вышла первая пьеса о ней, "The Madde Pranckes of Mery Mall of the Bankside", написанная неким Джоном Деем, который и сам был из тех же кругов, в которых вращалась Молл, и был арестован за убийство (похоже, ничего ему за это не было, потому что он продолжал потом писать, как ни в чем не бывало). Эта нетленка до нас не дошла, хотя в качестве драматурга Дэй довольно известен. Просто из более чем сотни написанных им пьес в наши дни известны только 30. Зато до наших дней дошла пьеса, написанная специально под Молл в 1611 году, "The Roaring Girl" Миддлтона и Деккера. Напомню, что в те времена были знамениты так называемые "Roaring Boys" - банды "дебоширов", молодых парней из низших классов, задиристых и агрессивных, имеющих свой причудливый код в одежде и манерах, отчасти копирующий повадки высших классов. Говорили они между собой на арго, плохо понятном "честным гражданам" Лондона, которые их чрезвычайно не одобряли. И вот теперь появилась Roaring Girl - насмешливая, искрометная, отлично владеющая и словом, и мечом, легко меняющая повадки, переодеваясь то мужчиной, то женщиной, и изъясняясь то как леди, то как завсегдатай притонов.

В центре пьесы история двух влюбленных, в которой отец молодого человека категорически противился его выбору и запрещал женитьбу. Несчастный влюбленный обращается за помощью к Молл-Срежь Кошелек (Молл Катпёрс), та соглашается, и устраивает старому строптивцу, которому она представлена сыном как новая претендентка на роль невесты, такую развеселую жизнь, что то с радостью и облегчением принимает возвращение прежней возлюбленной, и дает разрешение на брак. В общем, Молл играла саму себя, и делала это умело и с большим удовольствием. Подробный синопсис найдется здесь: en.wikipedia.org/wiki/The_Roaring_Girl Пьеса ставилась в безумно популярном театре "Форчун", куда "чистая публика" не ходила, но аристократы охотно появлялись инкогнито. Молл вызвала большой интерес, и выступала в этом театре на своего рода авторских вечерах - играя на лютне и рассказывая истории, одетая в свои причудливые наряды и покуривая свою неизменную трубку.

В "карьере" Молл, которая не раз попадала в руки властей за различные менее серьезные и чрезвычайно серьезные проступки, выходя всегда практически сухой из воды, отчетливо прослеживается чье-то крайне высокое покровительство, о происхождении которого ломают копья по сей день. На мой взгляд, покровителей Молл обрела именно через театр. В конце концов, она была, видимо, первой женщиной на лондонской сцене.

В 1614 году Молл вдруг вышла замуж за Люкнора Маркема, сына драматурга Жервайза Маркема, который вращался в одних кругах с Молл и с Миддлтоном, Деккером и Дэем. Никто не знает, куда тот потом подевался, а чем был этот брак - ширмой от обвинений в непотребном образе жизни или внезапной историей любви. В любом случае, Молл оставила свою деятельность охотницы за чужими кошельками и открыла ломбард, который был и скупкой краденного, и, что держалось в глубокой тайне, местом, где Молл сводила скучающих и неудовлетворенных семейной жизнью леди и джентльменов из светских кругов общества друг с другом. Там же джентльменам можно было свести знакомство и со свеженькими девушками из народа, желающими подзаработать себе на приданое. Через Молл жиголо находили богатых покровительниц, и уж от этих-то она брала двойную плату - и от дамы, и от пристроенного красавчика. Но главным богатством были связи, конечно. Сдержанность Молл, которая умела производить впечатление болтушки, держа при этом язык за зубами, ценилась и уважалась в самых высоких кругах.

Но Молл не была бы Молл, если бы превратилась в заурядную бандершу. В ее ломбарде жертве воровства или грабежа можно было и получить назад дорогую для себя вещь совершенно бесплатно, если Молл считала это справедливым. А когда одна из ее клиенток угодила из-за любовника в неприятности с мужем, который ее выгнал, Молл доказала любовнику, что несколько детей этой женщины были рождены от него, а следовательно он ответственен и за них, и за нее, и должен платить ей содержание, что тот и сделал. Она действительно была информирована, и знала всё обо всех. Когда к ней явился дрожащий молодой человек, рассказавший, что прошлой ночью проститутка, помогая ему с брюками, стащила перстень с печатью, потеря которого была бы катастрофой. Молл расспросила молодца обо всем. что говорилось, и по одной фразе с точностью опознала воровку. Поскольку проституция была сделкой, и плату за услугу женщина получила, воровство перстня было незаконно и неправильно, так что Молл повела своего клиента к обидчице, и заставила ее вернуть перстень. Видимо, методы убеждения были настолько убедительны, что муж блудницы (да, та была именно замужем) подал на Молл в суд за дебош в его доме. Решение суда не известно.

Молл можно было также попросить и разыскать украденную вещь для того, чтобы выкупить ее у нынешнего владельца. И однажды власти попытались ее на этом поймать. К ней обратился некий джентльмен, у которого были украдены часы, которые он хотел бы вернуть назад. Молл часы нашла, но в момент передачи их предыдущему владельцу была арестована якобы за то, что в ее руках находилась краденная вещь. "Пострадавший" оказался подставным лицом. Молл угодила под суд, но... часы, главное доказательство, были украдены прямо из здания суда одним из ее знакомых, и без главного доказательства дело развалилось.

Молл было за 50, когда началась гражданская война. Очевидно, большинство ее знакомых были роялистами, а может ей искренне нравился король Чарли, который мог быть плохим королем, но был неплохим человеком - что наверняка было чрезвычайно ценным качеством в глазах женщины, знавшей о грешках многих слишком много. Но не меньше ее выбешивало и лицемерие парламентаристов, лидеры которого тоже были ей знакомы со всей их подноготной. К тому же, эти ханжи имели мерзкую манеру сначала вымогать у своих будущих жертв деньги, и потом все же отправляли их на казнь. В общем, Молл объявила парламентаристам свою войну, сколотив банду высокопрофессиональных грабителей с большой дороги, и, чисто из мстительного удовольствия, освобождала симпатизирующих парламенту от их денежек, выпуская поддельные векселя за подписью Кромвеля. Венцом ее карьеры стало ограбление самого генерала Фердинандо Ферфакса, которого она ранила в руку и ограбила на 250 золотых монет.



Генерал ее, тем не менее, узнал, и Молл угодила в серьезный переплет - ее приговорили к виселице. Но снова вмешался кто-то достаточно могущественный, чтобы заменить этот приговор на штраф в 2000 фунтов, который был кем-то внесен, и помещение в больницу Бедлам, откуда Молл через пару лет вышла, "чудесно излечившись". В какой-то мере так оно и было. Чем Молл занималась до конца своей жизни, никто не знает. Возможно, просто вела спокойную жизнь (у нее стали припухать ноги), но это вряд ли. Скорее всего времена были такими, что даже она поняла необходимость не отсвечивать. Умерла Молл в 1659 году, только год не дотянув до реставрации монархии. Говорят, она распорядилась похоронить себя, положив в гробу лицом вниз, чтобы выбешивать этот мир и после своей смерти, как она выбешивала его при жизни. Правда или нет, но то, что великий поэт Джон Мильтон написал на ее смерть эпитафию - чистая правда:

"Here lies under this same marble
Dust for Time’s last sive to garble;
Dust to perplex a Sadducee,
Whether I rise a He or She,
Or two in one a single pair,
Nature’s sport, and now her care…"

@темы: Англия, Дамский вопрос

---

Оливер Кромвель-15

В целом 1643 год проходил под знаком инициативы короля. Цель его была проста: привести к Лонду армии севера, запада и юго-запада к Лондону. После того как те, разумеется, очистят свои территории от сил врага. Какие-то небрежные попытки парламента и короля договориться друг с другом были в начале года предприняты, но просто потому, что так полагалось, плюс, в качестве бонуса для пропаганды, каждая сторона получила немножко топлива для пылких обвинений противника в нежелании договориться без кровопролития. На самом же деле, в плане накопившихся разногласий никаких подвижек пока не произошло, свою силу надо было сначала доказать делами на полях сражений, а уже потом о чем-то договариваться.



Из королевских генералов наиболее успешно действовал сэр Ральф Хоптон, имевший в своих силах крепкий военный костяк из корнуэльских групп. В январе он одержал блестящую победу при Брэддок-Даун, разбив силы под командованием полковника Рутвена и графа Стэмфорда, причем, потеряв сам человека два, он взял в плен полторы тысячи из войск парламента, которые ещё и в битве потеряли около 200 человек. И примечательно, что эта битва стала победой инфантерии над кавалерией. У Рутвена были превосходные кавалеристы, которых не было у Хоптона, поэтому сэр Ральф перехватил инициативу, и превратил стычку в оружейную дуэль, припрятав небольшой резерв кавалеристов для финальной атаки. Естественно, когда войска Рутвена увидели, после двух часов перестрелки, что на них несется прославленная королевская конница, они побежали. Помимо победы военной, Хоптон оказался увенчан и славой гуманиста, обойдясь с пленными по-человечески, что по тем временам было редкостью.

В мае 1643 года сэр Ральф победил при Страттоне, в июне вторгся в Девон, а 5 июля при помощи принца Мориса и графа Хертфорда, ударивших со стороны Оксфорда, наголову разбил Уильяма Уоллера в битве при Лансдауне. В Лансдауне он был тяжело ранен взрывом пороховой повозки, и вскоре после этого был осажден Уоллером в Девайзесе, где успешно оборонялся до тех пор, пока 15 июля не был освобожден победой роялистов в битве при Раундвэй-Дауне. После этого принц Морис прошелся по Дорсету, а принц Руперт, после четырех дней осады, взял Бристоль 26 июля. Теперь вся западная часть, за исключением Глостера и Плимута, была за роялистами. В общем, главным неудачником сезона можно смело считать Эссекса, который не смог ни предотвратить рейд принца Мориса на соединение с Хоптоном, ни прибытие королевы в Оксфорд, хотя именно это было тем, чего в Лондоне боялись - в лице королевы и ее верных капитанов король Чарльз получил серьезное подкрепление, военное и моральное. Но у Эссекса в армии были болезни, плюс разброд и шатание, так что он сделал то, что было с его контингентом возможно - укрепился в Рединге.

Помогло Эссексу счастье в несчастье, так сказать. Именно ему пришлось отправиться аж в Глостер и до полусмерти измучать свою армию долгими переходами туда и обратно, чтобы освободить город от осады роялистов, но ради этого похода парламент укрепил его армию вымуштрованными лондонскими отрядами. Так что в сентябре Эссекс и с Глостера осаду снял, и крепко потрепал в битве при Ньюбери роялистов, выиграв у них забег на Лондон. Было бы точнее сказать, что обе армии потрепали друг друга как минимум поровну, и битва закончилась просто потому, что наступила ночь, но роялисты упустили несколько шансов на победу, а Эссекс, несколько раз в течение битвы попадавший в неприятные ситуации и находивший из них креативные выходы, попал-таки в Лондон, так что, теоретически, победа как бы была за силами парламента. Более подробное описание найдется здесь: www.newburyhistory.co.uk/first-battle-of-newbur....

Впрочем, Рединг снова стал королевским. Надо сказать, что и в этой проигранной, по сути, битве Чарльз отмахнулся от мнения Руперта, настаивавшего на ожидании обоза с пороховыми припасами, понадеявшись на превосходство своей кавалерии. В своем высокомерии он не учел, что и Эссекс ведь не лыком шит, и не забудет использовать свое превосходство в инфантерии, так что у роялистов в буквальном смысле порох закончился в этом сражении. В этом был весь Чарльз I, буквально как на ладони: кураж и безудержная смелость, и будь что будет. Но в целом на этом периоде войны королю везло: и Уоллер со своей новой армией не смог взять Бейсинг Хаус, укрепленный замок Паулетов, и Арунделл сдался Хоптону. К тому же в сентябре пришли вести из Ирландии: с повстанцами удалось заключить договор, и это освободило ресурсы для пополнения армии роялистов.

Что Чарльз проглядел, не взирая на предупреждения Монтроза, так это сближение английского парламента с Шотландией, хотя это сближение уже просматривалось и до начала гражданской войны в Англии. Он сознательно предпочел верить приятным словам Гамильтона о том, что шотландцы всегда были и останутся лояльными его величеству. Не остались. Александр Лесли, граф Левен, получил от шотландского парламента разрешение собрать два эскадрона для Армии Святой Лиги и Ковенанта, которые были в распоряжении парламента как минимум до 1654 года. Их содержание тоже оплачивал английский парламент. Оба государства также образовали единую пресвитерианскую церковь, упразднив епископаты. Договор между оставшимися в Лондоне представителями нижней палаты и шотландцами был подписан в церкви св. Маргариты. У договора были далеко идущие последствия. Во-первых, он сделал невозможным примирение между парламентом и роялистами, потому что Чарльз I и его приближенные никогда бы не согласились на единую пресвитерианскую церковь. Во-вторых, без участия шотландцев в войне, парламент скорее всего эту войну проиграл бы.

Архитектор соглашения, Джон Пим, умер от рака вскоре после церемонии его заключения. Можно с уверенностью сказать, что хотя для широкой публики его имя полностью померкло в лучах мрачного сияния имени Кромвеля, сама гражданская война была практически полностью результатом его воли и его убеждений, потому что именно Джон Пим до крайности обострял разногласия между королем и парламентом, и последовательно делал любое соглашение между ними невозможным.

Разумеется, на результат деятельности Пима можно посмотреть и в другом свете, который представит этого вздорного, авторитарного, самовлюбленного, неопрятного старика защитником демократических свобод, который сделал парламент суверенным. Впрочем, лучше всего сказал о Пиме историк Леопольд фон Ранке (1795-1886), сравнивая его с графом Оноре де Мирабо: "Характеры такого типа стоят на полпути между настоящим, которое они полностью затеняют, и будущим, которое в общем-то развивается само по себе, по принципам, весьма далеким от тех, которые они изложили". Историк, писатель и политик Джон Бакен считает, что Пим и Кромвель принадлежали к одному типу - к типу "рабов властвующих над ними мечтаний, и если один из из них известнее другого, то это потому, что его мечты были богаче в своем гуманистическом качестве, и были согреты божественным огнем более богатого воображения".

Год 1643 вообще оказался богат на смерти заметных людей. При Ньюбери погиб маркиз Фолкленд - к величайшему собственному облегчению. В стычке под Чагфордом в Девоне погиб поэт Сидни Годольфин. В битве при Хоптон Хит погиб Спенсер Комптон, 2-й граф Нортхемптон. При Лансдауне погиб сэр Бевил Гренвилл. Из парламентаристов при Личфилде погиб лорд Брук, которого прочили в преемники графу Эссексу, и лошадью принца Руперта был смертельно ранен при Чалгроу Филд Джон Хемпден, кузен Кромвеля. По иронии судьбы, когда-то Хемпден сложил торжественные вирши в честь брака матери принца Руперта.

@темы: Oliver Cromwell

---

"Безмятежная переправа"

Новая дорама, вышедшая при несколько скандальных обстоятельствах. Во-первых, без анонса вообще. Во-вторых, задержав выход другой премьеры, из-за чего поклонники актрисы, которая оказалась отодвинута со своей дорамой, взбесились до угроз и требований. К тому же, у актрисы, играющей главную роль, в прошлом какая-то скандальная история с налогами, которая, вроде, оказалась в конечном итоге не историей совсем, но репутация-то подмочена. У главгероя тоже что-то было в плане беспочвенного обвинения и настоящей травли в сми.



А дорама славная, и сильно отличается от среднестатистической. Суть в том, что девушка ищет отца и, по ходу, саму себя. Девушка скромная, воспитанная, не крикливая и не самоуверенная, ноги на стол тоже не складывает. Она нежная, робкая даже, но как-то умеет быть храброй, что ли. Если нужно. Главгерой немного странноватый, но поскольку тут у нас сказка (реально сказка), приходится в него верить. Хотя вполне возможно, что и его вытянет из болота ситуаций его робкая спутница.

Действие развивается интересно, довольно спокойно (я 11 серий отсмотрела), логично, в меру таинственно, в меру трогательно, со щепоткой забавных ситуаций. Прекрасная музыка - тоже спокойная и нежная, сказочная. Отлично смотрится на ночь))

@темы: Дорамы

---

О выставке Рейдара Сярестёниеми

Вчера сходили, наконец, на эту выставку, "На краю света – к 100-летию Рейдара Сярестёниеми". Выставка открылась в феврале ещё, но открылась в небольшом музее современного искусства, который, в общем-то, обычный частный дом обычных богатых коллекционеров в фешенебельном районе Хельсинки.



Так что были длинные очереди, чтобы попасть в залы. А потом грянул скандал - один из посетителей, знаток манеры художника, выразил подозрение, что одна из выставленных картин является подделкой. Проверили - точно подделка, кисти знаменитого Вели Сеппа, которого можно считать или великим мастером, чьи копии возможно отличить от подлинников только при помощи специалистов и техники, или величайшим негодяем, продававшим коллекционерам свои версии на работы больших мастеров за весьма приличные деньги.



Следователь криминальной полиции представляет подделку на Сярестёниеми в 2019 году (когда, насколько помню, в управлении криминальной полиции даже выставку подделок от Сеппа устроили, столько он их настрогал)

Картина была выбрана для выставки в частной коллекции, по фотографии (что весьма обычная хотя и не лучшая практика), так что если происшествие было болезненно воспринято музеем, можно представить, что испытал владелец, узнав, что он был счастливым владельцем фальшивки. Ну а очереди на выставку выросли длиннее прежнего. Даже вчера пришлось минут 15 постоять, пока впустили.

Его называли Северным Пикассо, что, конечно, может быть комплиментом или наоборот - в зависимости от того, нравится ли Пикассо. На самом же деле у Сярестёниеми абсолютно свой, узнаваемый стиль (поэтому его так любят подделывать, хотя подделать технику никому ещё не удалось - Сярестёниеми практически не пользовался кистью, так что подделки выдает их более жидкий рельеф). Учился он сначала в Хельсинки (1948-1952), и потом в Ленинграде, в Академии художеств имени Ильи Репина (1956-1959).



Мой сибирский брат, 1970

Всю свою жизнь Сярестёниеми прожил там, где и родился - в финской Лапландии, на земле своей семьи. Он не был ни счастливым, ни уравновешенным человеком, но, к счастью, был человеком с собою и людьми абсолютно честным, так что сам прекрасно понимал и себя, и свое время. "Я хочу прожить свою жизнь через свои картины, - писал он. - Это единственный для меня способ избавляться от своей агрессии и разочарований, и выражать свои надежды".



С добрым утром, любовь моя, 1972

Да, это было тем, что сейчас называют "внутренней эмиграцией". Случилось так, что седьмой ребенок в обычной фермерской семье уродился с особенностью, в те годы не афишируемой, и когда пришло время влюбляться, нашел взаимную любовь, которую было невозможно выразить публично. И Сярестёниеми ушел в выражение своего духовного родства с природой, частью которой был и он. Медведи, рыси, олени - он пытался жить через них, как он себе представлял их восприятие мира. Хотя настоящей рыси он никогда в природе и не видел...



Встреча беженцев, 1969

При этом никакого раздрая от своей гомосексуальности художник не испытывал никогда. Никаких метаний, никаких попыток притворства перед собой. И полное понимание, что в окружающем мире эта особенность является преступлением (статья исчезла из уголовного законодательства только в 1971 году, и гомосексуальность перестала считаться болезнью только в 1981 году). В богемных кругах, впрочем, царила относительная свобода нравов, как обычно, но вот север Финляндии, где жил Сярестёниеми, и по сей день остается заповедником весьма консервативных взглядов. Так что особенность художника была своего рода публичным секретом, но ни в коем случае не схизмой.



То ли потому, что Сярестёниеми просто никак этот аспект своей персональности не выпячивал. То ли потому, что его взял под свое защищающее крыло всесильный Кекконен, повесивший картину "Рысь на берегу Ледовитого океана" у себя в гостиной и давший художнику звание профессора. А что на его картинах обнимаются рыси и медведи - ну что ж, не люди же. А если бы и люди... Сярестёниеми звали шаманом Лапландии, королем красок, и это надежно укрывало все странности, если такие и случались. Но и художник с законом не играл и окружающих никак не провоцировал.



Сон шамана, скорее всего около 1972 г

И все же, и всё же... Иногда фрустрация от положения вещей, по причине которого два любящих человека не могут быть вместе просто потому, что это шокировало бы окружающих, прорывалась. Но, как Сярестёниеми и решил для себя, через картины и их названия, разумеется.



Отеческий лик на небосклоне над аграрной деревней, 1974

@темы: финляндия

---

Дни восьмой и девятый, дни счастья

Быть в Лондоне и не добраться до собора в Сент-Олбанс было бы непростительной глупостью, разумеется. Потому что собор этот, и его история, и связанные с ним люди уникальны. Но ни о каком ознакомлении с городом речи быть не могло - поездка в Или ясно показала, что мне это просто не по силам, к сожалению. Так что я решила ограничить свое любопытство только кафедралом, и отправилась в путь. От вокзала Сент-Панкрас туда около 20 минут езды всего, и через Сент-Олбанс идет масса поездов.



Фото сетевое, я сама бегать вокруг собора не могла

По непостижимой для пассажира логике, билетные кассы-автоматы этого вокзала находятся не на перроне, а в зале вокзала и только там. То есть, когда я вышла из метро (Елизаветинская линия), мне пришлось не перейти просто на другую сторону платформы, а подняться в фойе, покупать там билет, и снова спускаться на ту же платформу, но уже как пассажир поезда. Кафедрал от вокзала Сент-Олбанс довольно далеко для меня ("всего минут двадцать ходьбы, мадам"), так что я взяла из очереди такси. Аксакал с двумя сохранившимися зубами приветливо улыбнулся, и его старинный рыдван благополучно довез меня к самым воротам собора. Как и все английские водители, с которыми я имела дело, дед был весьма недоволен, что я расплатилась картой ("некоторые предпочитают кэш, мадам"), но я его уверила, что налички в руках не держала уже много лет, вот из такой я дыры мира.



Собор был... тёплым. Уютным и хорошо пожившим, что было заметно во всем. Содержится он на пожертвования, плату за вход там не берут. И я наконец-то погрузилась в любимую и знакомую атмосферу, свойственную большинству церквей и соборов Британии. Были добровольцы и служащие, всегда готовые объяснить застывшим перед чем-то туристам, на что именно те смотрят. Милая, мягкая, культурная, слегка ироничная речь увлеченных людей... Мне страшно этого не хватало в эту поездку.



Естественно, была часовая экскурсия по собору, и там столько всего интересного, столько деталей, что я обязательно напишу об этом отдельно. Обратно тоже доехала на такси, которое мне вызвонили из сувенирного магазина. Вот что в Англии дешево - так это такси. Я только не поняла, почему одни водители включают цену посадки, а другие - нет. Но спрашивать не стала.

На следующий день я поехала в Доки, где в бывших складских помещениях приютился London Museum Docklands. Я и раньше бывала в подобных музеях, так что и не ожидала ничего сверх того, что увидела, но мне хотелось посмотреть на модерный район города. И он прекрасен. Первым, что я увидела, отойдя от метро, был знаменитый желтый утенок - китчевый, совершенно сам по себе нелепый, и прекрасно вписавшийся в пейзаж.



Вся набережная, к которой припаркован утенок - это цепь аттракционов и ресторанов, где есть занятие для всех, от самых маленьких до самых капризных. Музыка, писк, визг, и всё это в четверг до полудня))

Музей и опять же куча ресторанов находятся на другом берегу. Всё богато украшено цветами - искусственными, разумеется. В Лондоне китча не боятся, там многие рестораны просто утопают в таких вот гирляндах. И знаете, это действует на людей, прохожим такие места нравятся. И мне нравятся.



Первым, что видишь зайдя в музей - это пространство, забитое детскими колясками. А потом на тебя обрушивается визг и гомон детских голосов. Буфет в Лондонском музее - это не чинный музейный буфет, это реальная столовка на гигантское количество посетителей. Родителей с детьми, которых если не подавляющее большинство, то большая часть в любом случае. Даже из Франции школьные группы были. Для них шли лекции, в нижнем этаже шли какие-то занятия... Среди всего этого пришлось полавировать, поглазеть на экспонаты.



Тем не менее, большую часть музея занимают обучающие пространства для детей.

На улице снова удивилась гармоничности вида, и сфотографировала забавные боты, на которых можно было и покататься.

@темы: Англия, Мои паломничества

---

Дома

И даже без приключений долетела. В аэропорту был ноль градусов...

В Хитроу поразили две вещи. Во-первых, зашла позавтракать в ресторанчик, в который заходила всегда. Он был приятным местом. Так вот, ещё в 2023 я ела там английский завтрак, который был нормальным, привычным. Сейчас он похудел вдвое. Одна колбаска, две ленточки бекона, столовая ложка бобов и столько же грибов. Яйцо, правда, целое, половину ещё не научились жарить. Мне, конечно, хватило, но сам факт. Или просто снова не повезло с официанткой (опять злая китаянка, долго удивлявшаяся, что я сразу заказала две кружки кофе)? Но раскладывает не она. Во-вторых, зашла в хорошо знакомый книжный. Это шок. Я всегда покупала там какую-нибудь историческую новинку. Сейчас по английской истории ноль. Есть "Россия", "Романовы", "Стамбул" и тонны детективов. То ли не пишут, то ли не покупают. Зато косметика с духами чуть ли не половину холла уже занимают.

---

Последний день

ни о чем

Ну вот, на вылет зарегистрировалась, и в голове ни одной мысли (здравой). Ума не приложу, чем сегодня заняться. Палец-то на правой ноге я качественно повредила. Уже как бы и не болит, но ноготь оттуда норовит сбежать, и как бы не трещина, если не микроперелом. И разбираться со всем этим хотелось бы только дома. Кстати, новые кроссовки обмялись. Ходить в них, конечно, удобно. Вчера вечером ужинать подорвалась, и ушла быстрым шагом довольно далеко, прежде чем поняла, что умелась без трости.

В Гринвиче выставка Пираты в морском музее, рядышком музеище есть, но не скажу, чтобы ах как хотелось туда. Устала. Подумаю. До Линкольна был бы всего час, до Сент-Эдмундс больше...

---

День седьмой, день достижений

Ха, я наконец-то попала в эту "заколдованную" церковь Темпля! И даже скорбный труд моих предыдущих блужданий не пропал зря, потому что прошла прицельно и без блужданий на этот раз. И это того стоило. Интересно, зрелищно, информативно.



С высоты своей триумфальной колонны с изумлением смотрят на современный Лондон крестоносцы

В церкви в "гробах хрустальных" спят герои былых времен. Вернее, их литые надгробья, каменные не защищены. Уильям Маршалл, говорят, действительно был захоронен именно в этой церкви, хотя это некоторые историки и оспаривают. Рядом с ним есть надгробье его старшего сына. Там же - литые надгробья короля Джона и его сына, Генри III (копии, настоящие - на месте захоронений).



Для равновесия, сюда же поместили фигуры двух лордов из 25, которым надлежало бдить, чтобы король выполнял параграфы Магна Карта.



Сэйр де Квинси смотрит на нас: "я воевал всю жизнь, и погиб в Пятом крестовом, а чего добились вы?"

Как кот не может не сбрасывать мелкие предметы со стола, так и я не могу противиться зову башен. На этой, впрочем, почти ничего не было, зато пол красивый:



Знаменитая минтонская плитка, пережившая блиц

В этой церкви есть необычная деталь - "гротески"-горгульи, которые считают викторианскими копиями каких-то настоящих - ведь размещать их во внутренних помещениях не было никакого смысла. Вот две из них:



Тема котиков раскрыта

Хотела купить книжку про эту церковь, но 75 фунтов???

Потом отправилась пешком на Виктория Стрит (всё равно была ровнехонько между Темплем и Блэкфрайарс), в Геральдическую палату. Погода было замечательная, но несколько нервировали проносящиеся мимо туда-сюда бегуны. У нас люди обычно идут строго по двум полосам, и идти по встречной считается вопиющим бескультурьем. В Лондоне народа несколько больше, чем в Хельсинки, и все идут и бегут везде. Это ещё ничего, в Индонезии так ездят.

Поскольку было уже совершенно ясно, что "поздний ланч" в четверг будет просто двухчасовой толкучкой "с напитками", с обязательным пожертвованиям 10 фунтов в пользу сообщества, причем все время на ногах, я решила на эту вечеринку не идти. Ещё в воскресенье вечером известила секретаря, что мне не выстоять Но на палату-то надо было посмотреть.



Посетителей там дальше предбанника не пропускают, конечно - как и у нас, собственно, мы два года назад попали во внутренние помещения только потому, что в Палате проходила выставка. Разговорились с милой дамой, которая там сидит и кратко посетителей информирует, я ей показала нашу Палату, она пришла в такой ажиотаж, что срочно вызвонила какого-то Малькома, который "в прошлом году ездил в Данию". Ну почти земляка, чё...



У Малькома была коллега, по происхождению из шведов, причем дворянского рода, так что о Геральдической Палате Стокгольма он кое-что знал. А вот о Палате Хельсинки и местных особенностях взаимодействия шведской и финско-шведской ветвей он не знал. Очень воодушевился. Была рада дать ему ссыль на страницу нашей Палаты, где все господа с гербами и титулами представлены, о каждом история, и полностью линия - и женитьбы, и рождения, и смерти. В общем, дивно толковый и грамотно построенный источник. На том и расстались))

Хороший день!

@темы: Англия, Мои паломничества